Самое страшное - не боль, не отчаяние; страшнее всего, когда тебе никак. Все, что обычно вызывало боль и отчаяние, читается как скучная книга, по диагонали, без эмоций, за посторонними мыслями. Ребенок внутри выходит наружу, сонно потирая глаза, и равнодушно спрашивает: будет ли он искать тебя среди пассажиров маршрутки, где тебя не будет?
Самое страшное - висеть над пропастью в кромешной мгле; только цепочка из семи слов крепкой петлей сжимает запястье, не давая сорваться. Единственный огонек во тьме - красный кружок и ослепляющая до слез улыбка, за которую давно готова умереть - а она раз за разом не позволяет.
Я хочу проснуться с отчаянием, что мне не пойти гулять, хочу бояться идти к врачу, хочу испытывать боль напрасной надежды; боже, ну хотя бы нежелание брать в руки пылесос. Вместо этого я встану, увижу клочья пыли на полу и молча примусь за уборку.